Неизвестный Кенгарагс

         В Латвию наша семья попала случайно. Жили мы в Пушкинских Горах Псковской области. Отец, вернувшийся из армии на родину, работал руководителем местного ДОСААФа.

 

В армию пошёл добровольцем, т.к. был сыном репрессированного, и только после войны ему разрешили возвратиться на родину. Находясь в командировке, он случайно узнал, что на него вновь заведено дело и готовится следующий арест. Чтобы избежать очередной высылки, он, не возвращаясь домой, поехал в Ленинград к родственникам, которые посоветовали уехать ему в Латвию и дали адрес своих знакомых в Риге. Приехав в Ригу, он устроился на работу на Рижскую Сетевязальную фабрику, получил квартиру в ведомственном доме на ул.Кенгарага 6. Спустя несколько месяцев, он тайно переправил известие своей семье.
Мать, бабушка и я, бросив жильё и имущество, встретились с отцом во Пскове, откуда мы все вместе и уехали в Ригу.

 

 

Впервые съездить на родину и сообщить о своём местонахождении родителям матери, мои родители смогли только в 1954 г. после смерти Сталина. По их рассказам, Рига их поразила. Мать впервые с 1941г. попробовала белый хлеб, не говоря о том, что мясных и кондитерских изделий она не видела вообще. Район, где мы жили был Рижской окраиной. Сетевязальная фабрика, на которой работали мои родители раньше принадлежала Компании Балтийской Холщевой Мануфактуры. Каким образом и когда она стала Сетевязальной, мои родители не помнят.
В нашем доме, построенном хозяином фабрики для её администрации, кроме нас проживали сотрудники этой фабрики, работавшие на ней при всех властях. Рядом находился рыбокоптильный заводик, обнесённый с фабрикой общим забором. До сих пор помню вкус свежекопчёного морского окуня… По ул.Маскавас тогда ходил трамвай №8, до «Красного квадрата». Путь был одноколейный, трамваи ходили редко. На ул.Маскавас находилась спичечная фабрика, как теперь понимаю, – «Везувс». Там же находился магазин, который все звали «На спичке». Нас со школы водили туда на экскурсию. Поразило оборудование. Оно было очень старое. Окрестности напоминали посёлок. На месте современного Кенгарагса находились частные дома, люди держали кур, свиней и даже коров. Стадо паслось рядом со стадионом Трудовые резервы.

 

 

В школу я пошёл в 1959 г. Она находилась на пересечении ул.Маскавас и Стахановской ул., и называлась 6-я Железнодорожная. Затем была переименована в 57-ю, правда, не помню, в каком году. Через забор от школьного двора находилась Фарфорофаянсовая фабрика, бывшая Кузнецова. Рядом со школой было кольцо 3-го трамвая, который ходил до ВЭФа. Рядом протекала небольшая речка (названия не помню). Через неё был перекинут деревянный мостик, по которому ходил 8-й трамвай. Отсюда в сторону города колея трамвая была уже двойная. Рядом с трамвайной колеёй находился небольшой холмик, с которого мы зимой катались на портфелях и частный дом, в котором проживал известный всему району сапожник Василий. В начале 60-х улицу начали расширять. Дом Василия снесли, холмик срыли. Под ним обнаружили большое количество человеческих костей. Говорили, что во время войны там расстреливали, но взрослые на эту тему практически ничего не рассказывали.
Там, где в 70-х построили корпус НИИ, была горка, с которой мы катались на лыжах и санках. За ней большое поле и стадион. Улица Кенгарага пересекалась с ул.Аустувес. Там были только частные дома, тянувшиеся до самой Даугавы. Когда начали строить первые дома Кенгарагса, все эти дома снесли. Было это в середине 60-х гг. Напротив фабрики был интересный кирпичный дом с аркой и внутренней галереей. Его адрес был ул.Кенгарага 3. Знаменит был тем, что в нём жила знаменитая на весь район шпана, и родителям приходилось провожать до трамвая припозднившихся гостей. На берегу Даугавы был большой деревянный дом. В нём жили рыбаки. На берегу сушились сети и стояли вытянутые из воды рыбацкие баркасы. В сторону по течению реки были протоки с очень странными названиями «Лошадинка», «Мужчинка», остальные, увы, не помню.

 

Теперь о фабрике. В 50-х годах корпус, в котором сейчас находится отель «ТОСС», стоял пустой. Сети изготавливали в соседнем, который примыкал к котельной (высокая труба на плакате). К середине 60-х фабрику запустили полностью и переименовали в Рижскую фабрику орудий лова. Кроме сетей, наладили выпуск больших пластмассовых поплавков для сетей и пластмассовых рыболовных блёсен. Рыбокоптильный завод сгорел, и на его месте были построены склады. Дальнейшую эволюцию фабрики я практически не знаю, т.к. в 1971 г. мои родители получили новую квартиру и мы переехали в Пурциемс.

Теперь о доме и его обитателях. На первом этаже находился фабричный клуб, в нём была даже бильярдная. Благодаря этому, стал неплохим игроком. Квартира там была только одна. В ней проживала семья главного инженера фабрики Юрия Карловича Бумейстера. Он был единственным человеком, имевшим автомобиль – немецкий спортивный «Вандерер». Юрий Карлович прославился в основном тем, что в 70-е был посажен на 15 лет за контакты с Бруно Калныньшем, председателем ЛСДП в изгнании в Швеции. По латвийскому ТВ был даже снят об этом фильм, и опубликована статья в журнале «Человек и закон». В 57-м г. из Гулага вернулся его отец – депутат Латвийского Сейма.
На втором этаже жил директор фабрики Ян Язепович Ролле. По-моему, он был назначен из России, т.к. его дочка по-латышски не говорила. В 60-х он съехал, и на его место вселился цыган Виктор Советов, в молодости игравший на гитаре в театре Ромэн, а у нас работавший на фабрике технологом. Проживал там и уникальный техник-самоучка Вольдемар Гайлитис. Он работал на фабрике наладчиком станков. Человек разбирался в любой технике, механической и электронной, всё умел починить. Ещё одна интересная личность – Жан Карлович Алгард. Он учился в Англии, получил патент капитана торгового судна, знал несколько языков. После установления советской власти он, как честный человек, привёл своё судно в Ригу. Капитаном ему работать больше не дали, работал в порту переводчиком. Сильно пил. Часто приходил к отцу с какой-нибудь экзотической бутылкой спиртного, подаренной ему кем-либо из бывших его иностранных коллег.

За домом находился большой сад и наши огороды. На территории фабрики был большой пожарный пруд, в котором летом мы ловили рыбу, а зимой на его льду играли в хоккей. Жили достаточно дружно. Все вместе справляли и 1-е мая, и Лиго. В саду накрывали огромный стол. После начала строительства Кенгарагса район потерял былой колорит. Старые дома посносили, и я помню, как плакали их владельцы, не желавшие переезжать в бетонные коробки. Бывая в тех краях в 70-е, 80-е годы наблюдал, как меняется в худшую сторону этот некогда уютный уголок. А может, просто ностальгия… К концу 60-х дом заселили весь, появилось много чужих, и уезжать оттуда было уже не так тяжело. И я, и мои родители до сих пор вспоминаем это место, как самое лучшее из тех, где мы жили. Вот, пожалуй, и всё, что я помню об этом месте.