Снежный июнь 41-го…

Продолжая цикл очерков о Латвии периода первой половины 40-х годов 20-го века, предлагаю вашему вниманию очередную статью о развитиях событий июня 1940 года.

 

 

 Прошло время, наступил 1941 год. Латвия давно стала частью Советского Союза, весь негатив, присущий тоталитарному режиму, обрушился на Латвию. Не исполнилось и года с момента «освобождения и всеобщей радости», как началась «охота на ведьм», появились «кулаки», «шпионы», буржуи и прочие «темные элементы». Власть с особым усердием их выявляла и предавала в руки народного правосудия, которые не особенно церемонились с «врагами народа» и назначали осужденным весьма суровые наказания. Одним из действенных решений по такой очистке общества была высылка неугодных на новые поселения в далекие и глухие уголки Советского Союза…

В июне-июле 1940 года многие латвийцы искренне надеялись на то, что с приходом Советского Союза их жизнь значительно улучшится, что только вместе с великой страной у них появится надежда на лучшую жизнь, многие полагали, что присоединение к сильному соседу позволит сохранить свою нацию перед нашествием гитлеровской Германии. Настроения общественности того времени можно узнать из письма под №108 британской миссии в Риге министру иностранных дел от 26 июля 1940 г.: «…Режим Ульманиса никогда не доверял городскому пролетариату… Кратко суммируя, его политическая доктрина состояла в создании и процветании двух привилегированных классов – зажиточного крестьянства и городского среднего класса. При этом общая структура власти охранялась эффективными силами армии и полиции, поддерживаемыми местными формированиями самообороны из тех же слоев. …Националистические чувства в этой стране, несмотря на их важность, в значительной степени нейтрализовались и подавлялись классовыми интересами и предрассудками».

Судя по этому высказыванию, основы общественной стабильности на тот момент были децентрированы правительственным аппаратом: нарушались права одних и превозносилась значимость других. В данном случае пострадавшими можно считать менее социально-защищенные слои. И говоря о приходе советской идеологии летом 40-го года, можно предположить, что лозунги Компартии оказались в более выигрышном положении в сравнении с теми, которые выдвигались режимом Ульманиса, что, в конечном итоге, и вылилось в одобрительную реакцию широких слоев населения. Компартия в своей политике изначально делала ставку на необеспеченные и социально неблагополучные массы, коих всегда оказывалось больше, чем состоятельных, да и решение проблемы бедности в стране Советов всегда виделось делом довольно простым: отнять у одних и отдать другим. По словам Троцкого, это выглядело как «отнять у десяти и отдать одному». Похожими чаяниями страна жила несколько месяцев, наивно полагая разрешения всех своих накопившихся проблем.

Но, к сожалению, вскоре надежды одна за другой стали рушиться и исчезать, словно дым. Ни духовной жизни, ни материального благополучия латвийцы так и не получили. Общество вновь оказалось децентрированным по классовому признаку, сменив приоритеты одних на приоритеты других, приняв теперь еще и демонический характер преследования неугодных. Новая власть путем национализации начала отбирать последнее у своих и так небогатых граждан, стала их преследовать, старалась контролировать каждый шаг и поощрять доносительство друг на друга, внеся тем самым раскол в самое сердце общества. Но обо всем этом по порядку.

Декларация о национализации был принята Сеймом Латвии буквально сразу же после вступления депутатов на должность – 23 июля 1940 г. Сейм Латвийской республики постановляет провозгласить национализацию крупных торгово-промышленных предприятий и банков на всей территории Латвии. Вся эта собственность объявлена всенародным достоянием. Пишет газета «Пролетарская правда»: «Народный Сейм уверен, что это мероприятие полностью отвечает интересам народа и государства. Народный Сейм поручает Правительству немедленно рассмотреть и утвердить список предприятий и учреждений, подлежащих национализации». Через два дня, 25 июля, в газетах опубликован список предприятий, подлежащих национализации. Список насчитывает 804 названия. Естественно, что многие мириться с таким положением не захотели, появились недовольные и желающие отомстить власти за учиненный ею же произвол.

Уже осенью 1940-го полным ходом началась национализация промышленных и торговых предприятий (Указ Президиума Верховного Совета ЛССР от 29 сентября 1940 г.), так что к июню 1941-го только 10% мелких мастерских лавок оставались в частной собственности. В ведение государства передавались крупные домовладения. В пользу государства шли дома (декрет от 28 октября 1940 г.), полезная площадь которых превышала 220 кв.м в городах и 170 кв.м на селе. Например, в Риге в собственность государства перешло 4 411 домов, а по всей Латвии – свыше 10 000. Вскоре после установления нового государственного строя, власть начала проводить и аграрные реформы. Так, например, земельная реформа коснулась порядка 15% крестьянских хозяйств (где земельные наделы превышали 30 га) и все изымавшиеся излишки передавались малоземельным или безземельным крестьянам.

Таким образом, начал рассеиваться миф о лучшей жизни, и к маю 1941 года, вследствие утраты веры в правовое государство, общество стало открыто враждебным по отношению к власти. Однако верховное партийное руководство не сильно обеспокоилось на этот счет – за долгие годы своей работы оно четко представляло план действий с неугодными ей лицами – и обладало достаточным количеством рычагов для запугивания вольнодумов, проявляя невозмутимость и равнодушие к судьбам собственных граждан. Надо сказать, что постоянный террор и репрессии своих граждан в какой-то степени можно даже считать порядком вещей при тоталитарном режиме, каким и был СССР в то время.

Сделаю здесь небольшое отступление и проясню некоторые характерные черты тоталитарного режима. Главная цель государства при тоталитаризме – любыми способами стремиться к глобальному господству над всеми сферами общественной жизни, устранить разнополярность общественных мнений и внести в общество социально-классовые барьеры. Иначе говоря, власть претендует представлять некий всеобщий «сверхинтерес» населения, в котором исчезают и обезличиваются любые социально-групповые, классовые, этнические, профессиональные и региональные интересы. Происходит отчуждение индивида от власти. Один – ничто, только коллектив имеет право на мысль, желание, свободу. Только государство способно быть обществом, где один – это лишь мелкая часть огромного механизма. Один может быть только лидер, который становится диктатором, вождем, сильной сверхличностью, способной разрешить любую проблему общества.

Отсюда берет начало господство репрессивных аппаратов, упразднение представительных органов власти, монополия правящей партии и интеграция ее и всех других общественно-политических организаций в систему государственной власти и превращение последних в своеобразные «приводные ремни» (средство) тоталитарной диктатуры. Ближайший сотрудник Сталина Лазарь Каганович в 1934 году, говоря о значимости Компартии в жизни страны, заявлял, что «ЦК находил время руководить вопросами не только международной политики, вопросами обороны, хозяйственного строительства, но и одновременно заниматься такими вопросами, как учебники, как библиотеки, как художественная литература, театры, кино, такими вопросами, как производство граммофонов, качество мыла и т.п.». Об этом же говорил и «вождь мировой революции» Ленин, который еще в 1920 г. требовал всеобъемлющего партийного контроля над жизнью общества: «Вся юридическая и фактическая конституция Советской республики строится на том, что партия все исправляет, назначает и строит по одному принципу».

Тоталитарное общество, впрочем, как и любое другое, не может существовать без идеологии. Это мощный инструмент управления тем самым обществом. Но при тоталитаризме идеология принимает поистине гигантский размах и получает возможность чрезмерного влияния на все сферы общественной жизни, ее главной целью становится – «идея править огромной, сведенной к ничтожеству человеческой массой, внеся классовые разделения в эту массу».

Тоталитарная идеология всесильна: она способна преобразовать не только действительность, но даже человеческую природу, давая новые моральные принципы и ценности, вместе с которыми гражданин совершит любое преступление, требуемое от него властями. Тоталитарная идеология неким образом нейтрализует моральное отвращение, вызываемое или действиями власти, или поступками самого вовлеченного в них человека. Идеология убеждает в оправданности любых жестоких мер, предпринимаемых против врагов.

К лету 1941 г. напряженность во внутриполитической обстановке в Прибалтийских республиках продолжает сохраняться: невыполнение ряда предвыборных обещаний депутатами государственных органов, применение насилия и методов террора в осуществлении промышленного развития и проведении коллективизации все это способствовало тому, что идея социализма и Советский Союз теряли среди трудящихся свою былую привлекательность.

Основу «контрреволюции» составили активисты ранее существовавших в Латвии партий и националистических организаций. Примерно с конца 1940 г. началось объединение внутренних и эмигрантских сил для борьбы против новой власти, укреплялись их контакты с немецкими разведывательными органами. Их общие интересы замыкались на идеях национальной исключительности, граничившие с нацистскими установками и антисоветизме. Наиболее активно выступали следующие профашистские организации: «Перконкрустс» (запрещенная в 1933 г.), айзсарги (расформированы в 1940 г.), КОЛА (Боевая организация освобождения Латвии), ЛНЛ (Латвийский национальный легион), Мазпулки (Молодежные кружки), «Ванаги», скауты. Руководство этих организаций в своем большинстве ориентировались на германский курс и активно сотрудничали с немецким командованием. Вот, к примеру, выдержки из донесения разведцентру Ганса Шинке: «Есть латвийская боевая организация «Тевияс сарги». Эта организация имеет, кроме военного, и политическое руководство. Штаб находится в Риге. Образ мыслей членов – латвийский национал-социализм. Полностью отдают себя в распоряжение фюрера. Организация соответствует нашим целям и готова к выполнению указаний центра». Похожие заявления имелись и у «Перконкрустс», и ЛНЛ, и «Яунлатвиеши». НКВД как могли боролись с подпольщиками, например, в январе 1941 г. была раскрыта организация ЛНЛ, несколько позднее «Тевияс сарги», «Яунлатвиеши», КОЛА, Латвийской народное объединение и еще около десятка других групп. Спасшиеся от депортации бежали в леса и создавали отряды так называемых «лесных братьев». Накануне немецкой агрессии они развернули против СССР вооруженную борьбу, устраивали диверсии и поджоги предприятий и советских учреждений.

Согласно указу Президиума Верховного Совета СССР в феврале 1941 г. Народный комиссариат внутренних дел СССР был разделен на два учреждения – Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) и народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ). Наркомом внутренних дел назначен Л.П.Берия, наркомом госбезопасности В.Меркулов. В Латвии наркомом внутренних дел стал старший майор госбезопасности А.Новик, а наркомом госбезопасности капитан госбезопасности С.Шустин. Немногим позднее, 16 мая 1941 года, нарком внутренних дел СССР Л.Берия и нарком государственной безопасности СССР В.Меркулов предоставили на рассмотрение Сталину проект постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально-опасного элемента». В проекте говорилось о том, что «в связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего госаппарата Литвы, Латвии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях, ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановляют: Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5 до 8 лет и после отбытия наказания в лагерях сослать на поселение в отдаленные местности Советского Союза сроком на 20 лет». Кроме того предусматривалось высылать осужденных вместе с членами их семей. Рассмотрение дел арестованных и ссылаемых было возложено на Особое совещание при НКВД СССР. Вместе с тем НКВД и НКГБ должны были разработать специальную инструкцию о порядке проведения арестов и ссылки и организовать лагеря, куда будут после ареста направляться арестованные. Всех задержанных предполагалось выслать в Омскую и Новосибирскую области, Красноярский край, Актюбинскую, Павлодарскую, Северо-Казахстанскую и Кустанайскую области Казахской ССР. В помощь местным чекистам Москва прислала наркома госбезопасности В.Меркулова и заместителя наркома внутренних дел Абакумова. Для исполнения операции и ведения следствия использовались курсанты Высшей школы НКГБ СССР.

По информации российских исследователей, изучавших этот документ, в тексте о мероприятиях депортации населения изначально фигурировала только Литовская ССР, потом повсеместно и от руки были дописаны Латвийская и Эстонская ССР. Тем самым, будучи предназначено изначально для одной Литвы, постановление в окончательном виде было распространено на всю Прибалтику [Сталинские депортации, 2005:217].

5 июня 1941 г. начальник 3-его отделения 4-го отдела 3-его управления НКГБ СССР ст. лейтенант госбезопасности Рудаков подал руководству секретные «Сведения о количестве учтенного антисоветского и социально-чуждого элемента по НКГБ по Литовской, Латвийской и Эстонской ССР».

Всего список насчитывал 10 категорий граждан, подлежащих высылке (Латвия, по данным на 26 мая): 1) Участники контрреволюционных партий и антисоветских национальных организаций – 3 800; 2) Бывшие охранники, жандармы, руководящий состав полиции и тюремщики – 585; 3) Помещики, фабриканты, крупные чиновники буржуазного госаппарата – 919; 4) Бывшие офицеры и белогвардейцы – 316; 5) Уголовный элемент – 2 180; 6) Проститутки – 200; 7) Члены семей учтенных по пунктам 1, 2, 3 и 4 – 6 600; 8) Члены семей участников контрреволюционных национальных организаций, главы которых осуждены к ВМН (высшей мере наказания) – 150; 9) Члены семей участников контрреволюционных национальных организаций, главы которых скрываются – 100; 10) Прибывшие из Германии в порядке репатриации – 150. Всего 15 000 человек. В постановлениях о высылке, депортация членов семей мотивируется арестом главы семейства. Все три Прибалтийские республики насчитывали 39 395 человек, подлежащих депортации.

6 июня. Для четкой и слаженной работы оперативных служб были разработаны секретные директивы о порядке проведения «известной операции». Вот, к примеру, директива наркома НКГБ ЛитССР П.А.Гладкова членам оперативных «троек» в Литве. Оперативникам предлагалось: наперво определить помещение для подробного инструктажа опергрупп, подготовить транспортные средства, заранее подготовить списки выселяемых и точные маршруты движения колонн, позаботится об оружии, заранее сконцентрировать в намеченном месте необходимый для переброски оперсостава транспорт, разработать план вызова под благовидным предлогом намеченных для участия в операции работников совпартактива, чтобы преждевременно не расшифровать опергруппу. Рекомендуется не забывать заниматься вопросом организации питания оперсостава, для участия в операции заблаговременно следует избавиться от неблагонадежных сотрудников. Красноармейцев войск НКВД и молодняк с учебных пунктов погранотрядов можно использовать в составе резервных групп.

Оперативная группа, проводящая выселения, комплектуется следующим образом:

а) Старший группы обязательно оперативный работник НКГБ, НКВД или милиции, или нач. ком. политсостава войск НКВД. В отдельных случаях до­пускается назначение старшим опергруппы опытного работника из состава совпартактива.

б) Работник совпартактива или младший командир войск.

в) Красноармеец войск НКВД или погранотряда или местный милиционер и т.д.

г) К ним придается от двух до четырех человек из местного сельактива, проводящие перепись имущества и помогающие в проведении операции.

Кроме того, необходимо: разбить людей на опертройки заранее, по возможности с учетом их личных качеств. Немедленно принять меры к обеспечению приема и размещения прибывающих в область и участки людей (оперсостав, войска НКВД). Направляемых оперативных работников и красноармейцев предупредить, чтобы они не болтались на улицах и не ходили большими группами, во избежание расконспирирования своего появления в маленьких уездных городах и местечках. Начальникам пунктов погрузки, совместно с работниками ДТО и на­чальниками эшелонов, разработать с выездом на места конкретный порядок погрузки выселяемых в эшелоны, исходя из возможностей каждой станции по­грузки.

Завершает эту директиву напоминание-предостережение: «Задача очистки Литовской ССР от контрреволюционного элемента – сложная и ответственная задача. Нельзя к ней относиться поверхностно, полагаться на то, что все как-нибудь обойдется. Оперативная тройка персонально отвечает за успех проводимой операции. Операция должна быть проведена четко, с умом, без шума и паники, в точном соответствии с указаниями Народного Комиссара Государственной Безопасности Союза ССР – товарища Меркулова. 6 июня 1941 г. Каунас, №1/1160».

Немногим ранее, 21 апреля 1941 г., в НКВД СССР было разработано Указание, согласно которому сотрудники следственных и исполнительных органов должны были руководствоваться при осуществлении народного «правосудия»: «…Выселяемые семьи имеют право взять с собой к месту выселения лично принадлежащие им вещи весом не свыше 100 кг на каждого члена семьи, включая детей. Бытовые ценности (кольца, серьги, часы, портсигары, браслеты и проч.), а также деньги конфискации не подлежат и могут быть взяты выселяемыми с собой без ограничения количества и суммы. Остальное имущество выселяемые имеют право реализовать следующим образом: выселяемые обязаны назвать доверенное лицо (соседей, знакомых, родственников), которому они могут поручить реализацию оставляемого в квартире лично им принадлежащего имущества. На реализацию имущества и освобождение квартиры доверенному лицу дается срок не свыше 10-и дней. После реализации имущества доверенное лицо является в органы НКВД и сдает при заявлении вырученные деньги для пересылки выселенной семье по месту ее выселения. Освобожденные от имущества жилые и хозяйственные помещения выселенной семьи опечатываются органами НКВД и передаются местным органам власти. …Оружие применяется в случае крайней необходимости: при нападении на оперативную группу, оказании вооруженного сопротивления, побегах и прочее».

Начиная с апреля 1941 г. активно велся сбор данных о «подозрительных лицах». Хорошим источником о «темном прошлом» своих граждан послужили всякого рода архивы. Главное архивное управление НКВД СССР издало циркуляр за №2/1325, предназначенный начальникам архивных отделов, в котором указывалось, каким образом формируется список секретных сотрудников учреждений политического розыска, сведения о которых могли бы оказаться в архивах этих республик. Сотрудники партийных учреждений составляли списки бывших владельцев заводов, фабрик, торговцев, домовладельцев, вкладчиков и пр. При этом власть не брезговала всяческой информацией от самих жителей, поощряя их за активный сбор сведений друг о друге. Например, активистам Компартии выдавались удостоверения подтверждающие право собирать сведения о жителях домов соответствующего района.

Вот некоторые из примеров подобных доносительств «сознательных» граждан «о домовладельцах и других лицах»: «Балодис Петерис, ул.Вилипа 4-3. Занимает 3 комнаты на 5 человек, хорошая обстановка. Дом национализирован. Сам торгует на Центральном рынке, мясной прилавок 4 кв.м. 11.04.1941 г. Б.Дукальскис» илитакое: «Муцениекс Карлис, ул.Слокас №74. Одна дочь работает в универмаге, вторая дочь – в тресте сообщения. Сам работает дворником, за что получает зарплату 50 рублей. Квартира состоит из 3 комнат для 5 человек, примерно 45 кв.м, выглядит хорошо. Владеет зданием и магазином. Раньше работал торговцем в собственном магазине. Сейчас – дворник в собственном доме». Трудно сказать, насколько были социально опасными граждане П.Балодис и К.Муцениекс и могли ли они представлять какую-то реальную угрозу кому бы то ни было. Главную опасность для власти, несомненно, таили в себе подпольные организации. В преддверии войны с Германией борьба с вражеским подпольем значительно обострилась, и в конечном итоге именно эта борьба привела к массовым депортациям «неблагонадежных».

Принимая во внимание особенности сталинского правления, депортации в то время проводились органами безопасности с особым старанием и извращенным пониманием цели, что и привело, в конечном счете, к таким огромным цифрам ссыльных. Кроме того, депортации в СССР носили характер первичной меры, конечная цель которой было физическое устранение «врагов народа» (зачастую ссыльных уже на месте приговаривали к расстрелу). Решения о высылке населения принимались руководителями партии и правительства, в основном по инициативе НКВД.

Приведу пример оперативного документа по сбору сведений НКВД о «подозрительных элементах». Вот, что говорилось в справке НКВД о гражданине Чернявском А.М.: «Год рождения – 1897, Место рождения – г.Двинск, национальность – русский, род занятий до 1 июня 1940 г. – счетовод электростанции г.Даугавпилс, откуда уволен. Адрес местожительства – г.Даугавпилс, Красноармейская ул. 93 кв.5. Наличие компрометирующих материалов и какими документами подтверждается: Чернявский являлся активнейшим айзсаргом в офицерском чине. Принимал участие в боях против Красной армии в качестве офицера армии Деникина, куда поступил добровольно. В 1920 году был зачислен в особую казачью бригаду Польской армии в качестве офицера которой боролся против Красной армии. В 1921 году вернулся в Латвию. Вращается в кругу контрреволюционно-настроенных лиц. Являлся другом немца Нергебауера, разрабатываемого КРО [Контрразведывательный отдел] НКГБ ЛССР по шпионажу в пользу Германии. В данное время поддерживает связи с руководителем подпольной монархической подпольной организации г.Даугавпилс. Подозревается нами в принадлежности к к-р [контрреволюционной] монархической подпольной организации и шпионской деятельности в пользу Германии. Вышеуказанное подтверждается выпиской из послужного списка военнослужащих, агент. донесениями ист. [источник] «Свейки», анкетой айзсаргов, протоколом допроса Калвиша. Проходит по д/ф №1030».

В Латвийском Государственном архиве сохранилось множество документов, которые молчаливо и скорбно свидетельствуют о всех беззакониях, что творились в июне 41-го. За каждой пожелтевшей бумажкой скрыта отдельная судьба и трагедия. Есть тут и Ордеры на обыск, и Постановления на арест, и Обвинительные заключения, и План мероприятия, и Постановления на арест, и письма ссыльных своим родным…

Никаких судебных формальностей над арестованными не проводилось. Все решения о депортации «врагов народа» рассматривались Особым Совещанием НКВД СССР. После сбора оперативной информации следовало дознание и обвинительное заключение. Одним из самых суровых проступков был принадлежность к организации айзсаргов.

 

 

На фото: Обвинительное заключение Ранцанса Антона Тадеушовича

(фото Госархив ЛР).

 

Вот содержание одного из таких обвинений: «Обвинительное заключение по следственному делу №2306. По обвинению: Ранцанс Антонс Тадеушовича в преступлениях, предусмотренных по ст. 58-п.4 УК РСФСР. 11-го июня 1941 г. НКГБ ЛССР был арестован Ранцанс Антонс Тадеушович. В процессе следствия установлено, что Ранцанс в период буржуазно-фашистского строя в Латвии был членом студенческой корпорации «Лакуанша». Будучи враждебно настроен против революционного движения в Латвии, с 1925 года по 1934 год состоял членом фашистской партии «латгольских христианских крестьян», которая вела борьбу с коммунизмом. Как активный член данной партии Ранцанс с 1925 г. по 1934 год от данной партии являлся депутатом латвийского сейма, где занимал должность председателя ревизионной комиссии, одновременно был министром путей сообщения. Находясь в буржуазном правительстве в то же самое время состоял членом военно-фашистской организации «айзсарги» с 1934 г. по 1935 год (л.д. 14, 17, 15). На основании вышеизложенного ОБВИНЯЕТСЯ: Ранцанс Антонс Тадеушович, 1897 года рождения, уроженец людзинского уезда, из крестьян, по национальности латыш, гражданин СССР, по профессии врач, беспартийный; проживал в г.Риге по ул.Кр.Барона, д.64, кв.1. В ТОМ ЧТО являлся членом латвийского буржуазного правительства и состоял в нескольких контрреволюционных организациях в том числе в военно-фашистской организации «айзсарги». Т.е. в преступлениях предусмотренных ст. 58 п.4. Виновным себя в контрреволюционной деятельности не признал (л.д. 19). Руководствуясь ст. 208 УПК РСФСР следственное дело №2306 по обвинению Ранцанс Антонс Тадеушович направить на рассмотрение Особого Совещания НКВД СССР. Оперуполномоченный РО НКВД ЛССР Берзиньш».

Обвиняемым чаще всего вменялось нарушение 58 статьи УК РСФСР с различными пунктами. Например: ст.58 п.1 – измена родине или служба в армии противника, ст.58 п.4 – оказание помощи международной буржуазии, ст.58 п.6 – шпионаж, ст.58 п.8 - террористический акт, ст.58 п.10 – контрреволюционная агитация и пропаганда, ст.58 п.11 – участие в контрреволюционной организации, ст.58 п.13 – активная борьба против рабочего класса и революционного движения. Всего 58 статья имела пятнадцать пунктов, предоставляя следственным органам широкий спектр выбора обвинения. Практически по любому из этих пунктов, в зависимости от обстоятельств преступления известных следствию, человека можно было приговорить к ВМН – высшей мере наказания, т.е. расстрелу. Не так уж редки были случаи обвинения по нескольким пунктам статьи.

Как проводилось задержание и выдворение арестованных в Даугавпилсе 14 июня можно узнать из отчета секретаря районного отделения КПЛ Треймана (с сохранением орфографии): «К работе по изъятию было привлечено партийного, комсомольского и беспартийного актива всего 204 человека. Самая лучшая часть членов и кандидатов ВКП(б) была направлена для проведения работы в сельской местности. … Актив встретил сообщение об очищении города с большим подъемом и не было ни одного случая, чтобы кто-то проявил трусость, или пытался-бы под предлогом объективных причин не принимать участие в операции. … Для проведения операции городу было придано 100 чел. курсантов Ленинградской школы, милиции, которые прибыли лишь в 2 часа 14 июня, из-за чего операция по городу была начата с большим опозданием т.е. в 5-ть часов и закончена к 20-ти часам. В целом операция по городу прошла организованно, случаев как активного, так и пассивного сопротивления не было.

На фото: Ордер на обыск и арест гражданина Гайлитиса Паулиса.

13 июня 1941 г. (фото Госархив ЛР).

 

Похожий отчет есть и по проведенной операции в Тукумском уезде. Из докладной записки уполномоченного ЦК КП(б)Л и СНК ЛатвССР К.Белоглазова и уполномоченного НКВД ЛатвССР Васенкова секретарю ЦК КП(б)Л Я.Э.Калнберзину о депортации жителей в Тукумском уезде от 19 июня 1941 г.: «Совершенно секретно. Практическая работа в уезде с 8 по 18-е июня 1941 года. 9/VI-41 г. было проведено расширенное заседание уездного комитета КП(б)Л с участием партактива и представителей УГБ и НКВД по вопросу выполнения специального задания ЦК КП(б) и СНК ЛССР. Принято решение: командировать руководящую партийную часть уезда с партийным активом во все волости уезда с подробным планом работ их практической деятельности по выполнению специального задания. …

Далее подробно расписано как проходила подготовка и проведение операции по изъятию антисоветского элемента: «…составлением оперативного плана руководила уездная пятерка в составе: начальника УГБ тов. Лейман, уполномоченного НКГБ ЛССР тов. Колтина, уполномоченного НКВД тов. Васенкова, секретаря укома КП(б)Л тов. Мазецис и уполномоченного ЦК КП(б)Л и СНК тов. Белоглазова».

Тукумская операция, по свидетельству той же записки, началась в 12 часов ночи с 13 на 14 июня одновременно по городу и волостям уезда. В результате операции: Подлежало изъятию – 148 чел., изъято глав семьи – 131 чел., изъято членов семьи – 318 чел., бежало и скрылось от ареста – 11 чел., уехали в Ригу – 4 чел, уехал в Елгаву – 1 чел., больной – 1 чел. Вся операция заняла около шести часов, а в отдельных районах затянулась до 8 часов вечера 14 июня. Эшелон с изъятыми задержан и простоял около 2-х суток на станции Тукумс 2.

И тут в задержаниях «врагов» проходило не все гладко. Например, уполномоченный в своей записке жалуется на то, что каждой опергруппе было дано задание на арест 4-5 семейств, расположенных на разных расстояниях, что создавало затруднения в ускорении работы и сохранении конспирации. Кроме того, некоторые работники партактива и милиционеры не справились с техникой оформления протоколов обыска и описи имущества, что вызвало повторную работу. Высланная помощь из Риги – 25 человек из рабочей гвардии – опоздала на 3 часа, вследствие чего операция задержалась.

Места концентрации депортируемых были организованы на станциях: Абрене, Аглоне, Алоя, Ауце, Аура, Балвы, Болдерая, Вайноде, Валка, Валмиера, Варакляны, Вецумниеки, Вентспилс, Вишки, Гарозе, Гривы, Гулбене, Даудзевы, Даугавпилс, Добеле, Дундага, Дурбе, Джуксте, Елгава, Жигури, Зилупе, Иецава, Индра, Крустпилс, Краслава, Лиепая, Лиелварде, Ливаны, Лудза, Мадона, Мейтене, Ницгале, Огре, Пабажи, Приекуле, Резекне, Руйена, Салдус, Сигулда, Скривери, Скрунда, Сунтажи, Тукумс 2, Угале, Цесис, Эглайне, Яунпиебалга. В Риге концентрационные места были оборудованы на станциях Торнякалнс и Шкиротава. В общей сложности для транспортировки были задействованы более 660 вагонов.

 С депортируемыми особо не церемонились. Оперативники врывались к ним посреди ночи, проводился обыск на предмет наличия драгоценностей и оружия, высылаемым давалось меньше часа на сборы в дорогу… Из рассказов ссыльных (Олег Виюмс, 1931 г. рожд.): «14 июня рано утром нас – мать Анну Виюму, отца Петера Виюма, бывшего старшего лейтенанта латвийской армии – разбудил громкий стук в дверь. Отец открыл дверь, и в квартиру вошли чекисты с помощниками. Произвели обыск, искали оружие и драгоценности. Нам сообщили, что мы перемещаемся в другие районы государства. Можем взять с собой 50 кг вещей, дали 30 минут собраться. … Машины, солдаты, группы людей, дети все это производило невообразимый шум. На рельсах длинные вереницы товарных вагонов. Происходит погрузка в вагоны. Мы подъехали к вагону. Большая дверь открылась, мы по списку сели в вагон…».

Что представляли собой вагоны и как они выглядели, можно узнать из рассказов участников тех событий. Таким увидел вагон ссыльный Янис Дрейфельд: «Последовал приказ «грузиться» в один из вагонов. Тот был уже почти полон, однако время от времени двери открывались, и новые семьи втискивались внутрь. … По обеим сторонам от дверей были наспех сколочены двухэтажные нары. Выше них едва пропускали свет маленькие зарешеченные оконца. Середина вагона между нарами оставалась свободной; у задней стенки не забыли прорубить отверстие в полу для отправления естественных надобностей. Там же вдоль глухой стены вагона рядами были выложены буханки хлеба… На станции Шкиротава вагоны простояли трое суток – 14, 15, 16 июня. Загнанным в вагоны людям выходить не разрешалось. Даже ходить по своей надобности приходилось тут же, в вагоне, у всех на виду… остальные старательно отводили глаза, но унижение от этого не уменьшалось… Раз в день в вагон приносили два ведра воды. На каждого по пол-литра для питья. О том, чтобы умыться, не могло быть и речи».

Из воспоминаний Гунара Кродерса (1926 г. рожд.): «…Нас разбудил властный продолжительный звонок в дверь. В коридоре раздались мужские голоса, потом послышался плач матери. Затем события развернулись так: я, опешивший, ничего не понимающий, хожу из одной комнаты в другую; мама, упав на кровать, рыдает: «За что? Ну скажите, пожалуйста, за что?»; отец, когда один из троих сотрудников ведомства Берии спросил, имеет ли он оружие, поднимает ручку с пером и каким-то жутким спокойным голосом произносит: «Вот моё оружие – единственное!» – и тут же сосредоточенно, даже педантично начинает укладывать в портфель свои рукописи. Отец не предполагал тогда, что больше они ему не понадобятся. Единственный, кто разумно, в соответствии с обстановкой, действует, – Ольгерт. Вместе с молодым, одетым в кожаную куртку энкавэдистом, он деловито кидает в чемоданы какие-то вещи. В коридоре хмуро прохаживается скуластый красноармеец с винтовкой наперевес. Официально нам объявляют, что просто вывозят за пределы Риги, в деревню. И всё. Утро выдалось пасмурным. Окутанная густым промозглым туманом площадь товарной станции Торнякалнс запружена людьми. Отцов уже нет с нами. Чинно прохаживаются среди узелков, чемоданов, плачущих женщин и ребятишек хмурые энкавэдисты. На железнодорожных путях – длинные составы товарных вагонов. То здесь, то там звучат отрывистые команды: «По вагонам! Живей, в такую-то мать!». Задвигаются двери «телятника». Становится темно, словно в преисподней. В полу проделано небольшое отверстие. Завешиваем его со всех сторон простынями, и визуально туалетная проблема решена»…. На Таймыре Гунар Кродерс прожил 58 лет, был почетным гражданином г.Норильска. Умер в 1999 г.

Всю дорогу к месту своего нового жительства люди находились в неведении, и только уже после приезда ссыльным сообщали, что они сосланы на поселение сроком на 20 лет без права выезда с места жительства.

Народный комиссар внутренних дел СССР Л.Берия утвердил секретный план мероприятий, согласно которому распределялся спецконтингент из Латвийской ССР по расселяемым областям. Выглядел он следующим образом: Главы семей – 5 770 человек направлены в Юхновский лагерь, уголовники – 1 180 чел. в Белбалтлаг и 1 000 чел. в Онежский, членов семей – 6 850 чел. в Красноярский край. Конвоирование эшелонов в пути и охрану в лагерях военнопленных возложено на конвойные войска НКВД. Учет, режим и питание глав семейств в лагерях возложено на Управление НКВД по делам военнопленных. Снабжение производится за счет фондов ГУЛАГа НКВД СССР. Питание в пути следования производилось через железнодорожные буфеты Наркомторга СССР, из расчета три рубля, включая 600 гр. хлеба на 1 человека в сутки. Расходы на проведение операции по выселению и этапированию до места выселения 60 000 человек, исчисленные, согласно прилагаемой сметы в сумме 13 млн. руб., произвести за счет НКВД и НКГБ СССР. Расселение и трудоустройство поселенцев возложено на НКВД и НКГБ, с направлением их на работы в предприятия лесной промышленности, совхозы и кустарно-промысловые артели.

Сколько было израсходовано средств в действительности рассказывает сохранившаяся в архиве смета расходов по переселению 85 000 человек с территории Прибалтики и Молдавии. Приведу некоторые цифры. Одна только перевозка 85 000 человек обошлась государству в 3 млн. 35 тыс. руб. Расходы на содержание и перевозку сотрудников органов безопасности составили 2 млн. 387 тыс. руб. (сотрудники (7 000 чел.) получали 20 руб. в сутки в течение 10 суток и по 5 руб. «квартирных» в течение 7 суток (1 млн. 645 тыс. руб.)). Содержание охраны и ее обратный проезд обошелся казне в 433 тыс. руб. (1 540 чел.). Содержание медработников и их обратный проезд – 290 тыс. руб. (280 чел.). Расходы на питание в пути 85 000 чел из расчета 3 руб. в день – 5 млн. 100 тыс. руб. за 20 дней. Общая сумма расходов составила 18 млн. 500 тыс. руб.

Беззакония, злоупотребления должностных лиц своим положением, жесткие меры властей, которые должны были нормализовать обстановку в стране, на деле только усугубили ее, вызвав массовые недовольства среди населения. Многие, страшась ареста и ссылки, ополчились и ушли в леса, заняв враждебные позиции против властей. В попытке смягчить ситуацию НКГБ СССР 15 июня в спешном порядке издает указание, согласно которому, в случае выявления лиц, арестованных или сосланных по ошибке, поставить вопрос об их освобождении. Из указания НКГБ СССР от 15 июня: «…Имеются также сведения о том, что в ряде мест у выселяемых отбираются бытовые ценности (часы, портсигары, кольца и пр.). Напоминаем, что изъятию подлежит только оружие, валюта, золото и серебро в слитках и контрреволюционная литература… Профильтровать весь состав заключенных и в случае выявления лиц, арестованных неправильно, также поставить перед НКГБ СССР вопрос об их освобождении из заключения и возвращению из высылки их семей…». По некоторым сведениям, нашлись такие счастливчики, которые вернулись домой, но их, к сожалению, было очень и очень мало.

Латвийский Государственный архив обработал информацию обо всех депортируемых и разделил ее по нескольким категориям. Например, об арестованных 14 июня (4 065 человек) известно, что арестанты по возрастному признаку поделились следующим образом: до 18 лет – 13 чел., от 18 до 60 – 3 727 чел., от 60 до 80 – 457 чел., старше 80 – 5 чел.; национальность арестованных: латыши – 3 318 чел., евреи – 559 чел., русские – 26 чел., другие национальности – 76 чел.; род занятий арестованных: торговцы – 616 чел., полицейские – 306 чел., тюремные надсмотрщики – 29 чел., офицеры – 166 чел., депутаты – 7 чел., дипломаты – 6 чел., судьи – 31 чел., учителя – 71 чел., врачи – 24 чел., священнослужители – 7 чел., студенты – 15 чел., лесники – 39 чел., крестьяне – 1 345 чел., волостные старосты – 44 чел., волостные секретари – 13 чел. Одной из главных причин ареста служила принадлежность к организации айзсаргов.

Такая же статистика существует и на подлежавших выселению в административном порядке. Национальности высылаемых: латыши – 8 100 чел., евреи – 1 212 чел., русские – 519 чел., немцы – 10 чел., другие национальности – 151 чел.; возраст высылаемых: до 7 лет – 1 610 чел., от 7 до 16 лет – 2 131 чел., от 16 до 60 лет – 5 510 чел., от 60 до 80 лет – 691 чел., старше 80 – 50 чел.. Высланы в Красноярский край – 7 518 чел., в Томскую область – 1 599 чел., в Карагандинскую область – 28 чел.

По дороге к месту ссылки умерли 28 человек и родились 7 детей. Всего депортировано 14 194 человека, 7077 мужчин и 7117 женщин.

Из докладной записки В.Н.Меркулова И.В.Сталину, В.М. Молотову и Л.П.Берии об окончательных итогах операции по аресту и выселению антисоветского элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от 17 июня 1941 г.: «Совершенно секретно. №12288/м. Проведены окончательные итоги операции по аресту и выселению антисоветского уголовного и социально-опасного элемента… По Латвии: Арестовано – 5 625 чел., Выселено – 9 546 чел., Всего репрессировано – 15 171 чел. … Всего по трем республикам: Репрессировано – 40 178 чел.». Далее приводится статистика на каждые категории граждан. Например, только активных членов контрреволюционных националистических организаций со всей Прибалтики выслано 11 038 чел. Дополнительно тов.Меркулов сообщает, что во время проведения «операций по изъятию» имели место вооруженные конфликты и попытки к бегству, в результате которых убиты 7 человек и ранены 4. Потери оперативников: убиты четверо сотрудников, ранены четверо. Из них убиты: командир Отдельного разведбатальона стрелковой дивизии, участковый уполномоченный милиции Бермар, милиционер Дубельс, привлеченный на операцию активист рижского завода №464 Кондратьев, легко ранены – курсант Высшей школы НКГБ Савин, красноармеец Сирота, красноармеец Бабков, шофер автомашины. Лица, которые в силу разных причин, отсутствовали в момент операции (болезнь, перемена места жительства и пр.) будут изъяты дополнительно в период текущей оперативной работы органов НКГБ и НКВД.

Надо сказать, что Латвийский Госархив в 2001 году уточнил количество высланных из Латвии в июне 1941 года. По найденным и обработанным документам можно достоверно определить, что были депортированы 15 424 человек.

Естественно, ни слова об этих событиях не было упомянуто в Латвийских газетах. Никакой возможности узнать о том, что случилось с близкими, тоже не было. Все было строго секретно. Единственной надеждой депортируемых были записки, выброшенные из окон вагонов на удачу. Некоторые из таких записок достигли своего назначения…

Как проходили суровые будни ссыльных в дороге к месту назначения можно узнать из их же воспоминаний. Рассказывает Гунар Кродерис: «…Уже пятнадцатый день в дороге. Сухари, стакан кипячёной воды, иногда тарелка тёплой похлёбки. Изредка спецпереселенцев выпускали из вагонов подышать воздухом, это были минуты бурного общения, обмена информацией. От рижан из других вагонов узнали, что в соседнем «телятнике» минувшей ночью от жутких болей в желудке скончалась Дзидра, сестрёнка моего школьного товарища Эгила. Что у молодой супруги известного архитектора Лапиня на глазах у всего вагона родился мальчик. И что два парня во время прогулки исчезли в лесу и в эшелон не вернулись. Рассказывали, что по злой иронии судьбы в одной теплушке едут в Сибирь и холёная жена богача Алксныса, владельца шести фешенебельных доходных домов, и неимущая семья дворника, состоявшего на службе у Алксныса. Шла молва и о том, что в эшелоне оказались люди с партийными билетами, безрезультатно требующие объяснения у начальника конвоя… Много говорили о начавшейся войне, хотя толком никто ничего не знал. …Первого июля эшелон специального назначения прибыл в Канск».

Проживая в поселении, ссыльному необходимо было в определенные сроки регистрироваться в спецкомендатуре, для чего существовали специальные контрольные листы. Ниже представлен один из таких листов.

 

 

На фото: Контрольный лист Пейсаковского Ивана.

Даты явки – 10, 20, 30 число каждого месяца (фото Госархив ЛР).

 

Условия жизни в трудовых лагерях, без всякого сомнения, можно назвать бесчеловечными. Одним из мест ссылки латвийского спецконтингента послужил Вятский исправительно-трудовой лагерь (Вятлаг) НКВД-МВД СССР, организованный 5 февраля 1938 года. Вятлаг подчинялся (до ноября 1955 года) Главному управлению лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП) НКВД-МВД СССР. Центром лагеря служил рабочий поселок Рудничный (до декабря 1939 года), позднее – станция Лесная («Соцгородок»), с июня 1944 года – поселок Лесной Кайского (ныне – Верхнекамского) района Кировской области. Заключенные здесь занимались в основном лесозаготовительными работами.

Общая площадь территории дислокации (к середине 1960-х годов) составляла около 12 тыс. кв.км. Расположен лагерь в неблагоприятной природно-климатической зоне: болотистая местность, повышенная влажность (до 80% в среднем за год, осадки – в течение 200 дней в году, ясных дней – не более 40, в отдельные годы – менее 15), дефицит питьевой воды, суровые зимние холода (не менее 140 дней в году – с устойчивыми морозами), летом – частые заморозки и резкие похолодания, обилие насекомых-кровососов (комары, мошка, слепни и т.п.); почвы – скудные, глинистые и песчаные; лесные массивы (ель, сосна, береза) существенно истощены лесными пожарами (крупнейший – в сентябре 1938 года) и сплошными вырубками.

Численность персонала на 22 июля 1941 года: штатная положенность – 2 058 единиц, фактическое наличие – 1 602 человека (таким образом, нехватка сотрудников составляла 456 чел.); в том числе военизированная охрана соответственно – 938 и 866. Начальник управления – капитан государственной безопасности Левинсон Ной Соломонович (с июля 1941 года). Численность спецконтингента («следственно-заключенные» (с июля 1941 года), спецпоселенцы – «трудармейцы» (с февраля 1942 года), по состоянию на 1 июля 1941 года – 16 732 чел. Однако уже 1 января 1942 года осужденных насчитывалось 28 643 чел., из них латвийский контингент – не менее 2 500 (8,7%).

«Доставленные в Вятлаг 9-13 июля 1941 года латыши (2 791 человек) были размещены (за единичными исключениями) на 7-м лагерном пункте, расположенном у линии железной дороги (бывший поселок Ягодный, в настоящее время ликвидирован и разрушен) – в 6 километрах севернее центрального поселка лагеря («Соцгородок» – Лесной). Все вновь прибывшие были взяты на специальный учет по категории «следственный контингент» – как обвиняемые в «контрреволюционной деятельности» (по составам статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР) и/или как «СОЭ/СВЭ» («социально-опасный/социально-вредный элемент») – по статьям 7-35».

 Из общего количества доставленных в Вятлаг этапами 9-го, 10-го и 13 июля 1941 года:

- 114 человек, в том числе одна женщина (4,1%), в октябре-ноябре 1941 года были приговорены постоянной сессией судебной коллегии по уголовным делам Кировского областного суда при Вятлаге к «высшей мере социальной защиты/уголовного наказания» (расстрелу) и отправлены 10 ноября 1941 года в тюрьму №1 города Кирова – «для приведения приговора в исполнение»;

 - не менее 1 600 человек (57,3%) умерли в 1941-1943 годах (до вынесения решений по следственным делам, то есть до формального юридического оформления уголовного наказания);

 - не менее 574 человек (20,6%), подвергнутых в 1941-1943 годах (как правило, в несудебном порядке – «Особым совещанием при НКВД СССР») различным срокам лишения свободы, умерли в лагере до освобождения;

 - остальные 492 человека (17,6%) были освобождены досрочно («по состоянию здоровья», «условно» и т.п.), «по истечению сроков наказания» либо отправлены «за пределы Вятлага» (в другие лагеря, в ссылку и по «иным основаниям»);

- 11 человек (0,4%) зарегистрированы как «прибывшие в Вятлаг», однако, по невыясненным пока причинам, учетные данные на них (карточки, личные дела) в архиве лагеря отсутствуют.

 Зафиксировано несколько попыток побегов из-под стражи; все они «ликвидированы», за исключением одного случая: когда бежавший не был возвращен в лагерь и признан «без вести отсутствующим».

 Таким образом, достоверно установленные общие «безвозвратные потери» среди доставленных в Вятлаг этапами 9-го, 10-го и 13-го июля 1941 года жителей Латвии составили не менее 2 288 человек, или 82% от числа «прибывших и поставленных на спецучет».

 

Табл.1. Сведения о смертности среди жителей Латвии и этнических латышей, репрессированных по политическим мотивам и содержавшихся в Вятском ИТЛ НКВД СССР.

 

Скупые надписи архивных дел Норильского лагеря не менее красноречиво повествуют о трагедии тех, кто там оказался: Учётная карточка ф. N 2, НОРИЛЬЛАГ. Л.д.N 35135, арх.N нет. БЕРЗИНЬШ Теодорс Карлович, 1902 г.р., ур. уезда Даугавпилс, из крестьян, латыш, подданный Латвии, сред. обр., б/п, в/сл. Место жит. Огре. Заполнено 4.09.41 г. Прибыл 10.08.41 г. из ЮХНОВЛАГА. С 10.09.41 г. - на 2-м л/о, с 1.12.41 г. - на 5-м л/о. Выбыл 20.07.42 г. в Красноярское УНКВД КК, г. Красноярск. Учётная карточка ф. N 1. Военносл., 305 отд. сапёрный бат-н. Арест. 14.06.41 г. 3-м отд. ПрибОВО, содержится: Центр. изолятор о/о Норильлага. Выездная сессия Таймырского окрсуда 25.12.41 г., ст. 58-10 ч.2, 58-4, ВМН. Приговор утверждён и 29.06.42 г. приведен в исполнение. По актам о приведении в исполнение, т. 5, стр. 201. Расстрелян 30.06.42 г., Норильск.

Учётная карточка ф. N 2, НОРИЛЬЛАГ. Л.д.N 35167, арх.N нет. ВЕНТС (ВЕНТ) Платон Платонович, 1913 г.р., ур. Риги, из служ., латыш, подданный Латвии, выс. обр., б/п, в/сл., врач. Место жит. Рига. Заполнено 4.09.41 г. Прибыл 10.08.41 г. из ЮХНОВЛАГА. С 10.09.41 г. - на 2-м л/о, с 1.12.41 г. - на 5-м л/о. Выбыл 20.07.42 г. в распоряжение УНКВД КК, г. Красноярск. Учётная карточка ф. N 1. Место жит. Рига, ул. Звейнеку 11, военнослуж., 24 арт. полк, ком. взвода, б/п, латыш, подданный СССР. Арест. 14.06.41 г. 3-м отд. ПрибОВО, Центр. изолятор оперотдела Норильлага. Постоянная сессия Таймырского окрсуда 22.12.41 г., ст. 58-1б, ВМН. Приговор утверждён и приведен в исполнение [без даты]. По актам о приведении в исполнение, т. 5, стр. 207. Расстрелян 30.06.42 г., Норильск.

Похожие данные имелись на каждого ссыльного. Нередко, вместо указания того, что ссыльный расстрелян, значилось, умер от пеллагры (пеллагра развивается при длительном голодании и неправильном питании).

Ко всем прочим невзгодам, поселенцы терроризировались охранниками и уголовными заключенными. Пищевой рацион был нищенским и недостаточным для восстановления калорий, израсходованных во время работы. Люди истощались, их одолевали расстройства пищеварения, цинга и другие заболевания. Зимы отличались невыносимым холодом и многие не пережили даже первую зиму. Лишь незначительная часть депортированных в 1941 году позже вернулись в Латвию. Семьи в принудительных поселениях должны были сами противостоять суровым условиям; уровень смертности среди детей и пожилых людей был чрезвычайно высоким.

В сибирском регионе труд депортированных широко использовался в колхозах и совхозах, на лесозаготовках, в шахтах и рудниках, на ловле рыбы, строительстве дорог и заводов. На тяжелых работах использовали труд женщин и детей. В многочисленных инструкциях говорилось, что условия труда и оплаты депортированных и местных жителей должны быть одинаковы. В реальной жизни все было по-другому. Спецпереселенцы вынуждены были работать на износ. Зарплату они получали много меньшую, чем местные жители, массовое распространение имели обсчеты, обманы. Они платили больше налогов, чем местные жители.

Из докладной записки Круглова С.Н. и Руденко Р.А. Хрущеву Н.С. о пересмотре дел осужденных Особым Совещанием при НКВД – МГБ СССР от 8 декабря 1953 г.: «Особое Совещание при НКВД СССР было создано постановлением ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г. и существовало до 1 сентября 1953 г. За это время Особым Совещанием было осуждено 442 531 человек, в том числе к высшей мере наказания 10 101 человек, к лишению свободы 360 921 человек, к ссылке и высылке (в пределах страны) 67 539 человек и к другим мерам наказания (зачет времени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) 3 970 человек. … Подавляющее большинство лиц, дела на которых рассмотрены Особым Совещанием, осуждено за контрреволюционные преступления. В практике работы Особого Совещания имели место случаи недостаточно обоснованного осуждения граждан СССР. Этому способствовало то обстоятельство, что рассмотрение дел на Особом Совещании проходило в отсутствие обвиняемых и свидетелей, чем создавались широкие возможности покрывать недостатки предварительного следствия, а иногда и грубейшие извращения советских законов».

Ссылка на поселение как вид наказания была отменена лишь в 1956 году, тем не менее, арестованные еще в 1941 г. и сосланные на поселения освобождены не были. Указом Президиума Верховного Совета СССР и КГБ Совета Министров СССР от 19 марта 1956 года их освободили от ссылки, не снимая судимости, и перевели в относительно свободный статус спецпоселенца…

В 1986 г. М.Вульфсон, пребывая в США, выступил в передаче «Говорят советские гости» и, говоря о ссыльных, дал им свою оценку: «Это были люди, которые в своем подавляющем большинстве симпатизировали нацистам, были врагами Советской власти… Действия советских органов были обоснованы. Это был акт самозащиты». Конечно же, в какой-то мере это был акт самозащиты – высылали откровенных врагов Советской власти и пособников нацистской Германии, но, тем не менее, изучив список категорий ссылаемых граждан, можно заметить, что значительную его часть составляли люди, против которых не было необходимости применять такую жесткую меру. Речь идет о депортации членов семей арестованных, где были и женщины, и дети. И таких высылаемых было значительно больше, чем самих арестованных. Кроме того, остается неясным до конца тот факт, как, например, вне поля зрения соответствующих органов оказался заведомо враждебный генерал Р.Бангерский, командовавший корпусом в армии Колчака (впоследствии Р.Бангерский при гитлеровской оккупации Латвии стал генерал-инспектором «Латышского легиона СС»).

Массовые репрессии, депортации и расстрел многих невинных людей в Советском Союзе коснулись их лишь только потому, что они оказались «классово-неприемлемыми». Депортации иностранных граждан не были депортациями по национальному признаку. Говорить в этой связи о «депортациях поляков», «депортациях латышей» и т.п. – распространённая, но грубая ошибка. Достаточно упомянуть, что почти во всех этих потоках было немало этнических русских, да и других национальностей хватало. Жертвы депортаций намечались в основном по социальным признакам и особенно по общественному положению. Можно сказать, что СССР проводил «классовый геноцид».

Хотелось бы сказать немного о том, что не вошло в очерк и пару слов об использованной литературе. Не вошел в очерк документ под названием «Инструкция НКГБ о порядке проведения операции по выселению антисоветского элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР» за подписью наркома ГБ СССР Серова, в которой расписывался порядок проведения операции по депортации жителей. Однако, по информации российских исследователей, эта инструкция признана фальшивкой, долгое время вводившей в заблуждение многих историков и исследователей. Именно по этой причине она не вошла в данный очерк. Свои доказательства исследователи излагают в книге «Сталинские депортации 1928-1953». Всем, кому интересно, могут самостоятельно ознакомиться с выводами и вывести собственное заключение об убедительности их суждений.

Сбор информации о личностях депортированных начался еще в 1942 году. В 1951 г. Латвийское Национальное Общество выпустило первую книгу «These names accuse» со списком высланных, позднее, в 1982 г., в Стокгольме то же Общество выпустило второе издание этого списка, дополнив его новыми именами. В книге дан список имен, дата ареста, возраст на момент задержания, род занятий, место жительства и дальнейшая судьба после ссылки.

Еще хотелось бы добавить о книге, изданной Латвийским Государственным архивом в 2001 г.,«Aizviestie. 1941. gads 14. jūnijs». Кроме того, что в ней представлены образцы различных документов, имевших место в работе чекистов, сотрудниками архива издан полный список имен всех тех, кто был выслан в 1941 году. Список фамилий разделен по районам Латвии, а в конце книги приводятся все фамилии в алфавитном порядке. Дополнительно база размещена в электронном виде по адресу: http://www.itl.rtu.lv/LVA/dep1941/meklesana.php

 

 

Следующий очерк посвящен событиям начала войны с гитлеровской Германией 22 июня 1941 г. Девять дней военной Риги.

 

      Влад Богов

 

 

Начало и продолжение