Войны недетское лицо

     А.Ахаров, А. Элкин. Войны недетское лицо. //«Советская молодежь», 1 июня, 1989 г.

 

Письмо, которое мы по­лучили, не было из разряда жалоб или острых сигналов, но, тем не менее дело не требовало отлагательств. Пи­сала бывший директор пос­левоенного детского дома для детей-узников Саласпилса М. Г. Ритмейстер: «Мне уже 81 год. Жизнь близится к финалу. У меня есть фо­тографии, документы, пись­ма. Хочу рассказать, пока жива, обо всем пережитом, и как можно скорее...».

И вот мы в поселке Нерета Стучкинского района.

Несмотря на преклонный возраст, Милда Гиртовна старается быть в курсе всех событий, происходящих в республике и в стране, ведет переписку со многими свои­ми бывшими воспитанниками.

 

103 ребенка в возрасте от 2 до 14 лет — столько детей было тогда у Милды Гиртовны, проработавшей ди­ректором детдома три го­да—с 1944 по 1947 год. Больше сорока лет прошло, но до сих пор снятся ей ли­ца мальчишек и девчонок, у которых война отняла дет­ство.

— Дети были измучены и истощены до предела, замк­нуты в себе, — рассказывает она, — одну из них, Люду Ядрову, я попыталась погла­дить по головке, а она за­плакала и закричала: «Не таскайте меня за волосы, я буду слушаться!». Была у детей и такая болезнь, как ночной страх. Приходилось каждую ночь по нескольку часов сидеть у постелей ре­бят...

Милда Гиртовна продолжа­ла вспоминать, и перед на­ми вставали покореженные детские судьбы. Войны не­детское лицо.

 

Наташа Лемешонок. Нем­цы увели ее мать и старшую сестру. А у самой младшей Ани и Наташи в концлагере четыре раза брали кровь. Когда брали кровь у самой маленькой, Наташа заплака­ла. А солдат, державший ее, рассмеялся: «Девочка все равно умрет, а так от нее будет польза немецким офицерам». Аня действительно вскоре умерла. А Наташа выжила и попала в детский дом, из которого ее в мае 45-го взяла на воспитание латышская семья Аболиней. Тогда многих русских детей брали на воспитание латышские семьи.

 

 

Дима Саксон. У него брали кровь шесть раз. Шесть раз по 200 граммов. После этого немцы продали его богатому хуторянину, который заставлял мальчика работать по многу часов, а потом попросту бросил его полумертвого на вокзале. Дима попал в детдом. Он хорошо помнил имя отца, матери, название деревни, откуда его увезли. И... случилось чудо: мальчик нашел своих родных. Увы, радость была недолгой. Через два года Дима тяжело заболел и умер.

 

 

Леня Икс. Фамилии его не знали. Не знали также сколько ему лет. Четыре? Шесть? Благодаря хорошему уходу и заботам нянечек и воспитателей Леня, до этого не встававший, начал ходить. Только сильно отставал в развитии. А через месяц удалось найти его мать по большим, серым, как у Лени, глазам. Когда женщина увидела сына, она долго еще кричала: «Что они сделали с моим мальчиком? Ему сейчас должно быть девять лет!».

 

Детский дом несколько раз менял свое местонахождение: Дубулты-Булдури-Сигулда. Прошли годы, и судьбы многих воспитанни­ков этого детдома неизвест­ны. Материал, который отда­ла нам М. Ритмейстер, мы передали недавно созданно­му Республиканскому совету бывших малолетних узников фашистских лагерей.

 

— Умру я, и выкинет кто-нибудь эти фотографии и письма. Кому они нуж­ны? — с грустью сказала нам на прощание Милда Гиртовна.

Нужны! Нам и будущим поколениям. Как память, как памятник погибшим и жи­вым! В этом мире не долж­но быть чужого горя! В этом мире не должно быть чужих детей!