Воспоминания бывшей узницы концлагеря Саласпилс Нины Межецкой (Стефанович)
До 1943 года наша семья проживала в Латвии, в деревне Гришино Пасиенской волости Лудзенского уезда. Мы имели хутор, занимались сельским хозяйством. Семья была большая – семь человек: отец Янис Казимирович Стефанович (44 года), мать Мальвина Ивановна (39 лет), брат Генрих (14 лет), сестра Регина (13 лет), брат Мартин (9 лет), сестра Аня (3 года) и я (15 лет).
Это было 25 августа 1943 года. Перед обедом к нашему дому подъехала грузовая машина, крытая брезентом. В дом зашли два полицая и приказали всем членам семьи собраться вместе. Когда все собрались в дом, полицаи приказали в течение часа собрать документы, личные вещи и продукты. Сказали, что повезут нас в Зилупе. На все наши вопросы они отвечали неохотно. Нас посадили в машину и привезли на станцию Зилупе.
На станции было уже много семей, привезенных из ближайших волостей. Привезенных охраняла полиция. Вечером нас погрузили в товарные вагоны. Поезд пошел в направлении Риги. Никто не знал, куда нас везут. Двери вагонов закрыли, на улицу нас не выпускали. В вагоне было очень много народа. Маленькие дети плакали, положить спать их было негде. Поезд остановился в лесу. Нас выгрузили из вагонов. Вещи наши погрузили на машины и увезли куда-то в лес. Нас всех построили в колонну и под охраной эсэсовцев тоже погнали в лес. Так нас привели в концлагерь Саласпилс.
В лагере мы прошли регистрацию, санобработку. Отобрали у нас продукты, табак. Вещи разбросали по нарам в бараке, сказали, что будут производить дезинфекцию. Нас, голых, – мужчин, женщин, детей – погнали в баню. Там была только холодная вода. После «бани» загнали в пустой барак, а ночью из барака полуголых выгнали на улицу и заставили раздеться. Белье сбросали в кучу, а нас погнали в прежний барак. Там мы еле-еле нашли и собрали свои вещи.
Питание в лагере было очень плохое. Давали кусочек хлеба и какую-то баланду, которая плохо пахла. Многие дети заболевали, их забирали в отдельные бараки. Из детских бараков мало кто возвращался.
Отца, мать и меня гоняли на работу, а мои два младших брата и две сестры оставались в бараке. Иногда дети собирались и играли на свалке.
Где-то в сентябре нам нужно было пройти карантин – пока производилась дезинфекция одежды в нашем бараке. Там, куда нас поместили на это время, нар не было. Спали на полу, в тесноте. Нас содержали, как свиней в хлеву. На улицу никого не выпускали.
В октябре 1943-го и до конца года стали понемногу отпускать детей домой. В декабре пришла и наша очередь - детей из Пасиенской волости. В списках была моя сестра Регина, брат Мартин и самая маленькая сестра Аня. Меня и брата Генриха в списках не было. Провожать младших пошли мой отец, мать и я с братом Генрихом. В то время сестра Аня (которой нужно было ехать домой) была очень больна и осталась в бараке. Когда в лагере был обход, мы все ее прятали, чтобы ее не забрали «лечить» в детский барак.
Прибыли мы на площадь у комендатуры. Детей стали вызывать по списку. Эсэсовцы тщательно проверяли каждого ребенка. Все прощались. Никто не знал, суждено ли когда-нибудь встретиться. Родители все же надеялись, что их дети останутся живы.
Вызвали по списку мою сестру Регину, брата Мартина. Вызывают сестричку Аню, а ее нет. Отец с матерью вместо Ани отправили меня. После обыска я прошла через строй эсэсовцев и оказалась на повозке. Генрих очень плакал, кричал: «Я тоже хочу домой!". С нами вместе уезжали дети Сырцовых: Нина и Ваня, а их двоюродный брат Петя Сырцов под эту шумиху тоже уехал домой (ему было 16 лет). Удалось уехать и Генриху.
На подводах нас привезли на станцию Саласпилс. Посадили в поезд, и на следующий день мы приехали в Зилупе.
Мы уехали домой, а наша сестричка Анн, осталась в лагере при смерти. Через несколько дней мой дядя (мамин брат) поехал за ней в Саласпилс. Когда он обратился в канцелярию комендатуры и сказал, что приехал за племянницей Анной, там просмотрели списки и ответили, что Аня Стефанович уехала домой. Дядя как-то сумел доказать, что она больна и не могла уехать, что она находится в бараке №13. Вместе с работниками канцелярии он пошел в барак. Там лежала больная Аня.
Родители рассказали потом, что вечером при перекличке не оказалось троих человек. Мои родители и родители Пети Сырцова каждый вечер по часу должны были стоять у всех на виду с вытянутыми вперед руками и держать в руках метлу или швабру.
Дядя привез Аню - совершенно больную. Дома ее вылечили. Мы стали жить у своего дяди.
В декабре отца и мать угнали на принудительные работы в Германию. В каком городе они жили, не помню. Работали на военном заводе. Заготавливали какие-то детали сами не знали, для чего. В 1945 году их освободили американские войска. Пройдя разные фильтрационные лагеря в американской, а потом в советской зоне, домой они вернулись только в июне 1945 года.
2002 год
